- Регистрация
- 06.04.18
- Сообщения
- 1,657
- Онлайн
- 382д 23ч 32м
- Сделки
- 0
- Нарушения
- 0 / 0
Данная статья написана только для образовательных целей. Мы никого ни к чему не призываем, только в целях ознакомления! Автор не несёт ответственности за ваши действия! Наркотики зло!
Покаяние и штрафы
В Российской империи наркопотребление практически не контролировалось государством. При этом нельзя сказать, что наркотики были распространены повсеместно. Широкие массы узнали о психоактивных свойствах различных препаратов только во время революции и общей разрухи на фоне Первой мировой войны. Медицинские исследования, подтверждающие опасность наркотиков, научные работы, изучающие феномен зависимости, государственное законодательство в отношении психоактивных веществ — к этому мир пришел гораздо позже, уже в глубоком XX веке.
Государства того времени, по сравнению с сегодняшними, вообще крайне мало вмешивались в жизнь людей. Границы были открыты, экономическое регулирование было минимальным, а до таких специфических областей, как наркопотребление, руки часто не доходили. Если посмотреть законодательство Российской империи, то можно обнаружить несколько статей, которые имели отношение к обороту наркотиков: «О воспрещении жителям Туркестанского края приготовления и продажи наркотических веществ» (1880 г.), «О списках ядовитых и сильнодействующих веществ» (1879 г.), «О кокаине, отравлении им и воспрещении продажи без рецепта» (1893 г.), Закон «О запрещении посевов опийного мака» (1892 г.).
Но все эти статьи были относительно беззубыми. Вот, например, что было предусмотрено по статье 899 «Уложения о наказаниях» провизору, если, купив у него наркотики, потребитель умирал: «Если <...> последует кому-нибудь смерть, то виновные, <...> подвергаются, буде они христиане, церковному покаянию, по распоряжению своего духовного начальства». Ни за употребление, ни за распространение наркотиков наказания не предусматривалось. Если провизор в аптеке продавал кокаин без рецепта, его штрафовали. Однако если кокаин продавали на улице из рук в руки, то за это не наказывали.
В Уголовном уложении была лишь одна статья, которая имела отношение к наркотикам: о контрабанде. Однако за контрабанду гашиша судили совершенно так же, как за контрабанду какой-нибудь трески, не делая разницы между предметами.
Наркотик богемы
«Надо попробовать. Давай попробуем», — такими словами однажды вечером встретил свою жену Татьяну Лаппу 24-летний Михаил Булгаков. На столе стояла баночка с кокаином. В то время увлечение кокаином в артистической среде было повальным — Булгаков с Лаппой подчинились требованиям моды. Впрочем, им не понравилось, Булгакова потянуло в сон.
Александр Вертинский вспоминал: «Кокаин был проклятием нашей молодости. Им увлекались многие. Актеры носили в жилетном кармане пузырьки и “заряжались” перед каждым выходом на сцену. Актрисы носили кокаин в пудреницах. Поэты, художники перебивались случайными понюшками, одолженными у других, ибо на свой кокаин чаще всего не было денег».
«Морфиамания», 1891. Художник: Анри Мейер
Фото: Chris Hellier / Contributor/ Gettyimages
В начале XX века кокаин, однако, стоил недорого. Во времена правления Александра III он продавался без рецепта прямо в аптеках и стоил около 40 копеек за грамм — на наши деньги около 400 рублей. Самый лучший, немецкой фирмы Merck, продавался в коричневых стеклянных баночках. Рецептурную продажу ввели в 1893 году, с этого времени цена кокаина на черном рынке постепенно начала расти.
Мужчины носили кокаин в баночках, женщины — в пудреницах. Ювелиры изготавливали специальные «кокаинницы» для хранения порошка и ложечки для употребления. В воровской среде кокаин был распространен не меньше и назывался «марафетом».
Популярности способствовало и то, что в стихах модных поэтов, символистов и декадентов читатели то и дело натыкались на упоминание кокаина.
Борис Пастернак:
«Сыпан зимами с копыт
Кокаин!»
Георгий Шенгели:
«Что мне ковры йомудские и синий
Фаянс, и колкий сахар кокаина».
Владимир Маяковский:
«Горсточка звезд,
ори!
Шарахайся испуганно, вечер — инок!
Идем!
Раздуем на самок
ноздри,
выеденные зубами кокаина!»
С такой медиаподдержкой мода на кокаин распространялась бесконтрольно. Наркотик соответствовал духу времени: в моде декаданс, изысканный разврат, подчеркнутая мрачность и самоубийства. Кокаин выходит из артистической среды и начинает распространяться среди гимназистов и аристократии.
В 1905 году в газетах широко обсуждалось дело молодого офицера Кокорина, который отправился просаживать отцовское наследство на Лазурный берег. Кокорин играл в рулетку дни напролет и пристрастился к кокаину. Когда деньги закончились, Кокорин занялся подделкой ценных бумаг и шантажом, но был пойман и выдан петербургской полиции. Это дело разбиралось в суде и получило широкую огласку: общественность впервые увидела реальные последствия пристрастия к наркотикам. На суд был приглашен известный физиолог Павлов, в своем выступлении он говорил о негативном влиянии наркотиков на поведение и характер человека.
Пузырек с Вероналом
Фото: Wikimedia
Успокоиться, уснуть и вылечить кашель
Наркотические вещества были известны человечеству всю его историю. Однако во второй половине XIX века наука и химическая промышленность достигли такого развития, что люди научились синтезировать из растений новые разрушительные сильные субстанции.
Помимо экспериментов с экстракцией веществ из растений, к началу XX века начали появляться первые химически синтезированные вещества. В 1902 году немецкие химики синтезировали вещество, которое назвали «Барбитал». Компания Bayer начала его продажу под коммерческим названием «Веронал», рекламируя как успокоительное и снотворное. Оно действительно обладало этими свойствами, однако помимо общего угнетения нервной системы еще вызывало сильнейшую физическую зависимость. «Веронал» был первым веществом из ряда барбитуратов, новые продолжили открывать в течение XX века.
На веронале сидел Марсель Пруст, и однажды он едва не погиб от передозировки этим успокоительным. Вирджиния Вульф в 1913 году предприняла попытку суицида вероналом. Без веронала не могла обходиться супруга Николая II, императрица Александра Федоровна. Царица отличалась тревожностью, неполиткорректный Витте в своих воспоминаниях прямо называл ее истеричкой. Высшее общество ее недолюбливало, свекровь в личной переписке не обращалась к ней по имени, употребляя местоимение «она» или «эта фурия». Вот что она говорила своей подруге Лили Ден о приемах во дворце: «Я держусь лишь благодаря вероналу. Я буквально пропитана им…»
Героин начала выпускать та же немецкая компания, что производила веронал. Предполагалось, что он не будет вызывать привыкания. Его рекомендовали как средство от кашля, в том числе и для детей. В аптеках героин продавался по 30 копеек за грамм. Впрочем, очень скоро выяснилось, что средство вызывает сильнейшее привыкание. До революции, однако, распробовать героин не успели, время его популярности было впереди.
Еще одним веществом, пришедшим из медицины, был эфир. Диэтиловый эфир — газ, широко применявшийся в то время для анестезии. Люди получили возможность удалять зубы и ампутировать конечности без боли, однако необычным побочным эффектом эфира были его психоактивные свойства. Этот факт мог бы остаться незамеченным, но неожиданную рекламу эфиру сделали протестантские блюстители нравственности. Им показалось неправильным, что эфир стали использовать при родах, ведь в Библии сказано: «Мучительной Я сделаю беременность твою, в муках будешь рожать детей». Благодаря возмущению пасторов широкая общественность заинтересовалась газом и обнаружила его психоактивные свойства.
Эфиром увлекался поэт Николай Гумилев, что не одобряла его жена Анна Ахматова. Именно Гумилеву принадлежит первое в истории русской литературы описание наркотического трипа — рассказ «Путешествие в страну эфира».
Но эфир был довольно экзотическим развлечением: газ было непросто достать, он обладал ужасным запахом, а человека под эфиром можно было определить за несколько метров. Гораздо популярнее и доступнее были другие вещества: кокаин, гашиш и морфий.
Увлечение поэтов и крестьян
Гашиш в Европе был известен как минимум с XVI века. В XIX веке в Париже существовал знаменитый среди писателей «Клуб гашишистов». Серебряный век, начавшись с символизма, активно черпал у французских поэтов новые ритмы, стихотворные размеры, приемы и идеи, в том числе и идею употребления гашиша. Упоминаниями гашиша наполнены стихотворения символистов, акмеистов и футуристов.
Игорь Северянин:
«Ты, куря папиросу с гашишем,
Предложила попробовать мне, —
О, отныне с тобою мы дышим
Этим сном, этим мигом извне».
Георгий Иванов:
«И, как тайного гашиша ароматы,
В воздухе носилося ночное».
Борис Поплавский:
«Рассыпая гашиш по столику,
Поцелуйте ладони удушью».
Во второй половине XIX века к России присоединили ханства Средней Азии, где гашиш употребляли столетиями повсеместно, и это имело неожиданные последствия.
Эмигрантский журнал «Иллюстрированная Россия» писал: «Целые деревни русских крестьян привыкли к гашишу, как мы к табаку. Знакомство это началось у наших крестьян после занятия нами Туркестанского края и воспрещения администрацией продажи водки. Ввиду запрещения спиртных напитков в крае, местные русские люди бросились тогда на бузу; это род самодельной водки, из проса и риса. Сарты [городские узбеки] же готовили очень часто бузу с гашишем; благодаря этому русские люди стали привыкать понемногу к вкусовым ощущениям гашиша».
Флакон героина компании Bayer, начало XX в
Фото: Wikimedia
В плену морфия
Однако самыми опасными наркотиками были опиаты, продукты мака. Самым простым из них был опиум, или опий, — застывший сок. Опий и морфий люди использовали как обезболивающее, но очень быстро столкнулись с эффектами болезненного привыкания к нему.
К морфию пристрастился Валерий Брюсов — капитан корабля русского символизма. В начале XX века он был центральной фигурой поэтического движения, редактором самого важного символистского журнала «Весы» и руководителем легендарного издательства «Скорпион». Падение его было стремительным. Он пытался избавиться от зависимости, прибегал к помощи врачей, но всякий раз срывался и возвращался к наркотику.
Ходасевич, оставивший откровенные воспоминания о Серебряном веке, писал: «В 1917 г., во время одного разговора я заметил, что Брюсов постепенно впадает в какое-то оцепенение, почти засыпает. Наконец, он встал, не надолго вышел в соседнюю комнату — и вернулся помолодевшим. В конце 1919 г. мне случилось сменить его на одной из служб. Заглянув в пустой ящик его стола, я нашел там иглу от шприца и обрывок газеты с кровяными пятнами».
Жорж Дюамель, французский поэт и врач, встречал Брюсова в Париже, уже в эмиграции: «Мне вспоминается поэт Валерий Б., приехавший к нам с другого конца Европы. Он как-то пригласил меня и несколько друзей к себе. В полночь мы собрались уходить. Валерий Б. схватил меня за руку и прошептал: “Останьтесь!” Войдя в спальню, он открыл какой-то ящик и вытащил пустой шприц. Его голос внезапно изменился. Он рыдал: “У меня нет морфия, а ночь только начинается. Дюамель, вы врач! Спасите меня, дайте мне рецепт!” Я глядел на него с ужасом. И вдруг он, — обычно такой гордый, — сказал: “Напишите рецепт, или я стану на колени и буду валяться у вас в ногах!”»
Морфий употребляли не только поэты и артисты: в числе пристрастившихся были и аристократы, и чиновники. Например, глава Московской полиции Александр Власовский. В свое время именно он отвечал за безопасность в Москве при коронационных торжествах и был уволен после Ходынской катастрофы. Известный публицист Амфитеатров отзывался о нем так: «Два этих порока, алкоголизм и морфиномания, обыкновенно исключают один другой, но, когда они сочетаются, получается жуткое самоуничтожение организма, истлевающего, как свеча, зажженная с двух концов. В такой опасной мере (…) я наблюдал это страшное сочетание лишь у одного, тоже очень странного человека: у пресловутого своей непопулярностью московского обер-полицмейстера Власовского».
Самым известным литературным произведением, описывающим зависимость от морфия, является одноименный автобиографический рассказ Булгакова. Писатель, уже имевший опыт потребления кокаина, в этот раз не смог противостоять наркотику. Будучи врачом, он впервые употребил морфий для облегчения аллергической реакции и незаметно втянулся. В отличие от героя рассказа, сам Булгаков выжил, однако 1917–1918 годы — годы зависимости — были для него тяжелейшими.
Война, врачи и наркотики
Случай Булгакова был совсем не исключением. Во время Первой мировой и Гражданской войн врачи пострадали от наркотической зависимости больше всего — морфий и кокаин входили в военные аптечки. Одесская «Южно-русская медицинская газета» сообщала, что «по отчету д-ра Лакассаня из 545 морфинистов 289 приходится на врачей». По статистике, в 1919–1922 годах 60% морфинистов в Петрограде были докторами или медсестрами и санитарами, прочие до этого воевали на фронте.
От зависимости страдали и в армии. Офицеры и солдаты, получившие ранения на полях Первой мировой, получали обезболивающие, чаще всего морфий. После списания с фронта военные приезжали в тыл и продолжали искать наркотики. В условиях революции и всеобщего развала найти их не составляло труда. В Кронштадте офицеры создали «Коке-Клуб»: они организованно скупали кокаин у медсестер и врачей, выменивали его на водку и спирт, который был в дефиците из-за сухого закона.
После октября 17-го года часть русских офицеров предложила свои услуги германскому рейхсверу в борьбе против большевиков на Украине. Обернулось это неожиданными последствиями: немецкие наркологи утверждали, что русские офицеры заразили кокаинизмом части германской армии на Украине и в Прибалтике. Когда немецкие офицеры вернулись домой после окончания войны, некоторые из них занялись планомерной торговлей кокаином.
Красные командиры, в свою очередь, не отставали от белых: брат Урицкого, председателя Петроградской ЧК, даже создал салон, куда приглашали художников и поэтов побаловаться «конфискованным коксом».
По некоторым данным, немецкая фирма Merck с 1912 по 1914 год выпустила 21 тонну кокаина. По мнению голландской исследовательницы Конни Браам, амстердамская кокаиновая фабрика за годы Первой мировой войны выпустила 13 тонн наркотика. Голландцы продавали кокаиновое сырье британцам, которые упаковывали наркотик во флаконы под названием Forced March. На этикетке было написано: «Ослабляет чувство голода и увеличивает выносливость».
Покаяние и штрафы
В Российской империи наркопотребление практически не контролировалось государством. При этом нельзя сказать, что наркотики были распространены повсеместно. Широкие массы узнали о психоактивных свойствах различных препаратов только во время революции и общей разрухи на фоне Первой мировой войны. Медицинские исследования, подтверждающие опасность наркотиков, научные работы, изучающие феномен зависимости, государственное законодательство в отношении психоактивных веществ — к этому мир пришел гораздо позже, уже в глубоком XX веке.
Государства того времени, по сравнению с сегодняшними, вообще крайне мало вмешивались в жизнь людей. Границы были открыты, экономическое регулирование было минимальным, а до таких специфических областей, как наркопотребление, руки часто не доходили. Если посмотреть законодательство Российской империи, то можно обнаружить несколько статей, которые имели отношение к обороту наркотиков: «О воспрещении жителям Туркестанского края приготовления и продажи наркотических веществ» (1880 г.), «О списках ядовитых и сильнодействующих веществ» (1879 г.), «О кокаине, отравлении им и воспрещении продажи без рецепта» (1893 г.), Закон «О запрещении посевов опийного мака» (1892 г.).
Но все эти статьи были относительно беззубыми. Вот, например, что было предусмотрено по статье 899 «Уложения о наказаниях» провизору, если, купив у него наркотики, потребитель умирал: «Если <...> последует кому-нибудь смерть, то виновные, <...> подвергаются, буде они христиане, церковному покаянию, по распоряжению своего духовного начальства». Ни за употребление, ни за распространение наркотиков наказания не предусматривалось. Если провизор в аптеке продавал кокаин без рецепта, его штрафовали. Однако если кокаин продавали на улице из рук в руки, то за это не наказывали.
В Уголовном уложении была лишь одна статья, которая имела отношение к наркотикам: о контрабанде. Однако за контрабанду гашиша судили совершенно так же, как за контрабанду какой-нибудь трески, не делая разницы между предметами.
Наркотик богемы
«Надо попробовать. Давай попробуем», — такими словами однажды вечером встретил свою жену Татьяну Лаппу 24-летний Михаил Булгаков. На столе стояла баночка с кокаином. В то время увлечение кокаином в артистической среде было повальным — Булгаков с Лаппой подчинились требованиям моды. Впрочем, им не понравилось, Булгакова потянуло в сон.
Александр Вертинский вспоминал: «Кокаин был проклятием нашей молодости. Им увлекались многие. Актеры носили в жилетном кармане пузырьки и “заряжались” перед каждым выходом на сцену. Актрисы носили кокаин в пудреницах. Поэты, художники перебивались случайными понюшками, одолженными у других, ибо на свой кокаин чаще всего не было денег».
«Морфиамания», 1891. Художник: Анри Мейер
Фото: Chris Hellier / Contributor/ Gettyimages
В начале XX века кокаин, однако, стоил недорого. Во времена правления Александра III он продавался без рецепта прямо в аптеках и стоил около 40 копеек за грамм — на наши деньги около 400 рублей. Самый лучший, немецкой фирмы Merck, продавался в коричневых стеклянных баночках. Рецептурную продажу ввели в 1893 году, с этого времени цена кокаина на черном рынке постепенно начала расти.
Мужчины носили кокаин в баночках, женщины — в пудреницах. Ювелиры изготавливали специальные «кокаинницы» для хранения порошка и ложечки для употребления. В воровской среде кокаин был распространен не меньше и назывался «марафетом».
Популярности способствовало и то, что в стихах модных поэтов, символистов и декадентов читатели то и дело натыкались на упоминание кокаина.
Борис Пастернак:
«Сыпан зимами с копыт
Кокаин!»
Георгий Шенгели:
«Что мне ковры йомудские и синий
Фаянс, и колкий сахар кокаина».
Владимир Маяковский:
«Горсточка звезд,
ори!
Шарахайся испуганно, вечер — инок!
Идем!
Раздуем на самок
ноздри,
выеденные зубами кокаина!»
С такой медиаподдержкой мода на кокаин распространялась бесконтрольно. Наркотик соответствовал духу времени: в моде декаданс, изысканный разврат, подчеркнутая мрачность и самоубийства. Кокаин выходит из артистической среды и начинает распространяться среди гимназистов и аристократии.
В 1905 году в газетах широко обсуждалось дело молодого офицера Кокорина, который отправился просаживать отцовское наследство на Лазурный берег. Кокорин играл в рулетку дни напролет и пристрастился к кокаину. Когда деньги закончились, Кокорин занялся подделкой ценных бумаг и шантажом, но был пойман и выдан петербургской полиции. Это дело разбиралось в суде и получило широкую огласку: общественность впервые увидела реальные последствия пристрастия к наркотикам. На суд был приглашен известный физиолог Павлов, в своем выступлении он говорил о негативном влиянии наркотиков на поведение и характер человека.
Пузырек с Вероналом
Фото: Wikimedia
Успокоиться, уснуть и вылечить кашель
Наркотические вещества были известны человечеству всю его историю. Однако во второй половине XIX века наука и химическая промышленность достигли такого развития, что люди научились синтезировать из растений новые разрушительные сильные субстанции.
Помимо экспериментов с экстракцией веществ из растений, к началу XX века начали появляться первые химически синтезированные вещества. В 1902 году немецкие химики синтезировали вещество, которое назвали «Барбитал». Компания Bayer начала его продажу под коммерческим названием «Веронал», рекламируя как успокоительное и снотворное. Оно действительно обладало этими свойствами, однако помимо общего угнетения нервной системы еще вызывало сильнейшую физическую зависимость. «Веронал» был первым веществом из ряда барбитуратов, новые продолжили открывать в течение XX века.
На веронале сидел Марсель Пруст, и однажды он едва не погиб от передозировки этим успокоительным. Вирджиния Вульф в 1913 году предприняла попытку суицида вероналом. Без веронала не могла обходиться супруга Николая II, императрица Александра Федоровна. Царица отличалась тревожностью, неполиткорректный Витте в своих воспоминаниях прямо называл ее истеричкой. Высшее общество ее недолюбливало, свекровь в личной переписке не обращалась к ней по имени, употребляя местоимение «она» или «эта фурия». Вот что она говорила своей подруге Лили Ден о приемах во дворце: «Я держусь лишь благодаря вероналу. Я буквально пропитана им…»
Героин начала выпускать та же немецкая компания, что производила веронал. Предполагалось, что он не будет вызывать привыкания. Его рекомендовали как средство от кашля, в том числе и для детей. В аптеках героин продавался по 30 копеек за грамм. Впрочем, очень скоро выяснилось, что средство вызывает сильнейшее привыкание. До революции, однако, распробовать героин не успели, время его популярности было впереди.
Еще одним веществом, пришедшим из медицины, был эфир. Диэтиловый эфир — газ, широко применявшийся в то время для анестезии. Люди получили возможность удалять зубы и ампутировать конечности без боли, однако необычным побочным эффектом эфира были его психоактивные свойства. Этот факт мог бы остаться незамеченным, но неожиданную рекламу эфиру сделали протестантские блюстители нравственности. Им показалось неправильным, что эфир стали использовать при родах, ведь в Библии сказано: «Мучительной Я сделаю беременность твою, в муках будешь рожать детей». Благодаря возмущению пасторов широкая общественность заинтересовалась газом и обнаружила его психоактивные свойства.
Эфиром увлекался поэт Николай Гумилев, что не одобряла его жена Анна Ахматова. Именно Гумилеву принадлежит первое в истории русской литературы описание наркотического трипа — рассказ «Путешествие в страну эфира».
Но эфир был довольно экзотическим развлечением: газ было непросто достать, он обладал ужасным запахом, а человека под эфиром можно было определить за несколько метров. Гораздо популярнее и доступнее были другие вещества: кокаин, гашиш и морфий.
Увлечение поэтов и крестьян
Гашиш в Европе был известен как минимум с XVI века. В XIX веке в Париже существовал знаменитый среди писателей «Клуб гашишистов». Серебряный век, начавшись с символизма, активно черпал у французских поэтов новые ритмы, стихотворные размеры, приемы и идеи, в том числе и идею употребления гашиша. Упоминаниями гашиша наполнены стихотворения символистов, акмеистов и футуристов.
Игорь Северянин:
«Ты, куря папиросу с гашишем,
Предложила попробовать мне, —
О, отныне с тобою мы дышим
Этим сном, этим мигом извне».
Георгий Иванов:
«И, как тайного гашиша ароматы,
В воздухе носилося ночное».
Борис Поплавский:
«Рассыпая гашиш по столику,
Поцелуйте ладони удушью».
Во второй половине XIX века к России присоединили ханства Средней Азии, где гашиш употребляли столетиями повсеместно, и это имело неожиданные последствия.
Эмигрантский журнал «Иллюстрированная Россия» писал: «Целые деревни русских крестьян привыкли к гашишу, как мы к табаку. Знакомство это началось у наших крестьян после занятия нами Туркестанского края и воспрещения администрацией продажи водки. Ввиду запрещения спиртных напитков в крае, местные русские люди бросились тогда на бузу; это род самодельной водки, из проса и риса. Сарты [городские узбеки] же готовили очень часто бузу с гашишем; благодаря этому русские люди стали привыкать понемногу к вкусовым ощущениям гашиша».
Флакон героина компании Bayer, начало XX в
Фото: Wikimedia
В плену морфия
Однако самыми опасными наркотиками были опиаты, продукты мака. Самым простым из них был опиум, или опий, — застывший сок. Опий и морфий люди использовали как обезболивающее, но очень быстро столкнулись с эффектами болезненного привыкания к нему.
К морфию пристрастился Валерий Брюсов — капитан корабля русского символизма. В начале XX века он был центральной фигурой поэтического движения, редактором самого важного символистского журнала «Весы» и руководителем легендарного издательства «Скорпион». Падение его было стремительным. Он пытался избавиться от зависимости, прибегал к помощи врачей, но всякий раз срывался и возвращался к наркотику.
Ходасевич, оставивший откровенные воспоминания о Серебряном веке, писал: «В 1917 г., во время одного разговора я заметил, что Брюсов постепенно впадает в какое-то оцепенение, почти засыпает. Наконец, он встал, не надолго вышел в соседнюю комнату — и вернулся помолодевшим. В конце 1919 г. мне случилось сменить его на одной из служб. Заглянув в пустой ящик его стола, я нашел там иглу от шприца и обрывок газеты с кровяными пятнами».
Жорж Дюамель, французский поэт и врач, встречал Брюсова в Париже, уже в эмиграции: «Мне вспоминается поэт Валерий Б., приехавший к нам с другого конца Европы. Он как-то пригласил меня и несколько друзей к себе. В полночь мы собрались уходить. Валерий Б. схватил меня за руку и прошептал: “Останьтесь!” Войдя в спальню, он открыл какой-то ящик и вытащил пустой шприц. Его голос внезапно изменился. Он рыдал: “У меня нет морфия, а ночь только начинается. Дюамель, вы врач! Спасите меня, дайте мне рецепт!” Я глядел на него с ужасом. И вдруг он, — обычно такой гордый, — сказал: “Напишите рецепт, или я стану на колени и буду валяться у вас в ногах!”»
Морфий употребляли не только поэты и артисты: в числе пристрастившихся были и аристократы, и чиновники. Например, глава Московской полиции Александр Власовский. В свое время именно он отвечал за безопасность в Москве при коронационных торжествах и был уволен после Ходынской катастрофы. Известный публицист Амфитеатров отзывался о нем так: «Два этих порока, алкоголизм и морфиномания, обыкновенно исключают один другой, но, когда они сочетаются, получается жуткое самоуничтожение организма, истлевающего, как свеча, зажженная с двух концов. В такой опасной мере (…) я наблюдал это страшное сочетание лишь у одного, тоже очень странного человека: у пресловутого своей непопулярностью московского обер-полицмейстера Власовского».
Самым известным литературным произведением, описывающим зависимость от морфия, является одноименный автобиографический рассказ Булгакова. Писатель, уже имевший опыт потребления кокаина, в этот раз не смог противостоять наркотику. Будучи врачом, он впервые употребил морфий для облегчения аллергической реакции и незаметно втянулся. В отличие от героя рассказа, сам Булгаков выжил, однако 1917–1918 годы — годы зависимости — были для него тяжелейшими.
Война, врачи и наркотики
Случай Булгакова был совсем не исключением. Во время Первой мировой и Гражданской войн врачи пострадали от наркотической зависимости больше всего — морфий и кокаин входили в военные аптечки. Одесская «Южно-русская медицинская газета» сообщала, что «по отчету д-ра Лакассаня из 545 морфинистов 289 приходится на врачей». По статистике, в 1919–1922 годах 60% морфинистов в Петрограде были докторами или медсестрами и санитарами, прочие до этого воевали на фронте.
От зависимости страдали и в армии. Офицеры и солдаты, получившие ранения на полях Первой мировой, получали обезболивающие, чаще всего морфий. После списания с фронта военные приезжали в тыл и продолжали искать наркотики. В условиях революции и всеобщего развала найти их не составляло труда. В Кронштадте офицеры создали «Коке-Клуб»: они организованно скупали кокаин у медсестер и врачей, выменивали его на водку и спирт, который был в дефиците из-за сухого закона.
После октября 17-го года часть русских офицеров предложила свои услуги германскому рейхсверу в борьбе против большевиков на Украине. Обернулось это неожиданными последствиями: немецкие наркологи утверждали, что русские офицеры заразили кокаинизмом части германской армии на Украине и в Прибалтике. Когда немецкие офицеры вернулись домой после окончания войны, некоторые из них занялись планомерной торговлей кокаином.
Красные командиры, в свою очередь, не отставали от белых: брат Урицкого, председателя Петроградской ЧК, даже создал салон, куда приглашали художников и поэтов побаловаться «конфискованным коксом».
По некоторым данным, немецкая фирма Merck с 1912 по 1914 год выпустила 21 тонну кокаина. По мнению голландской исследовательницы Конни Браам, амстердамская кокаиновая фабрика за годы Первой мировой войны выпустила 13 тонн наркотика. Голландцы продавали кокаиновое сырье британцам, которые упаковывали наркотик во флаконы под названием Forced March. На этикетке было написано: «Ослабляет чувство голода и увеличивает выносливость».
Последнее редактирование:
